Винни-Пух, Гоголь, Кафка: Кто вдохновляет писателей?

Украинские писатели и поэты в книгах, которые изменили их жизнь

Сергей Жадан

( "Депеш мод", "Луганск", "Огнестрельные и ножевые")

Мне повезло: в детстве никто не занимался моим воспитанием, у всех было слишком много дел. Соответственно, мне в руки с детства попадала взрослая литература. То есть, хорошая литература. Едва ли не первой книгой, которую я прочитал самостоятельно и добровольно, был Гоголь. Его ранние повести. Думаю, это вообще лучшее, что произошло в моей жизни. Ну, кроме рождения детей, конечно. Собственно, я с тех пор и мир вижу его глазами, он и выставил мне оптику. Скажем, я не боюсь темноты, но точно знаю, что она населена большим количеством персонажей. Или я атеист, но обожаю ходить в церковь. Всю жизнь меня сопровождает его ощущение мира как большого праздника и безумной мистерии, невероятной радости и неистребимая ужаса. Мне нравится его отношение к жизни, как к росписям в старом украинском храме, где на четырех стенах вмещается все: от рождения до Страшного суда. А главное (и самое важное) - что все это (со страшным судом включительно) вызывает бешеную любовь и неописуемую нежность. И что нужно еще от литературы?

Борис Херсонский

( "Спиричуэлс", "Семейный архив")

Я думаю, что это была не книжка, а радиопередача Би-би-си в начале шестидесятых - точно к снятия Хрущева. Значит, мне было 12-13 лет. Передача была Рождественской. Читали стихи Пастернака "Звезда Рождества", Которые показались мне (да и теперь я так думаю) совершенно прекрасным. У отца на полке стояло несколько томиков Пастернака, все - довоенные. И я начал искать это стихотворение, перелистывая (и прочитывая) эти книги. Искомого стихотворения НЕ нашел по понятным причинам: написано оно было после войны и вошло в запрещенный роман "Доктор Живаго". Но безуспешные в одном отношении поиски оказались очень успешными в другом. С поэзией я уже НЕ расставался.

Юрий Андрухович

( "Московиада", "Двенадцать обручей", "Песни для мертвого петуха")

Вне всяких сомнений, у меня есть одна такая книга. Это большой роман американского автора Томаса Вулфа Look Homeward Angel. Впервые я прочитал его, когда мне было лет 16. В русском переводе он называется "Взгляни на дом свой, ангел". Это гениальная вещь, эпическая и лирическая одновременно удивительное сочетание исключительно точного реализма с модернистскими лабиринтами и потоками сознания. С тех пор я считаю этот роман чем-то вроде "романа на всю мою жизнь". Он в значительной степени сформировал мои представления о том, какой должна быть большая проза.

Юрий Издрык

( "Воццек", "Такое")

Cтанислав Лем - Summa technologiae (украинский - "Сумма технологии"). Это не художественное произведение, а диссертация молодого ученого Лема как историка науки, а вместе с тем - футурологический трактат, где рассмотрены основные технологические и научные тренды прошлого века.

Несмотря на то, что многие прогнозы Лема-ученого сбылись и продолжают сбываться у нас на глазах, больше всего меня инспирирует последовательность Лема-писателя, который практически все свои научные идеи, высказанные в "Сумме", впоследствии проверяет на материале художественных произведений, и с точки зрения литературы делает это блестяще. В этом смысле Summa technologiae - своеобразный конспект всей дальнейшего творчества Лема-писателя. Редкий пример в истории литературы.

Екатерина Бабкина

( "Соня", "Обезболивающее и снотворное»)

Сказки Андерсена особые не потому, что они нежные и сладкие, но злые (а они очень злые, там и зло всегда наказано, и хорошую достается нормально). Не потому, что они безнадежные (счастливыми остаются, если внимательно представить себе реальные ситуации, только те, кто вовремя умер). И не потому, что они очень подробные, волшебные, болезненно-образные (чего только стоит острый надщербок зеркала, увипьявся в сердце, русалочка, которая улыбается, хотя ходит новыми ногами как по битому стеклу - это из общеизвестного, там есть лучше). А потому, что в них участвует весь мир. Целый мир без преувеличения.

Я где-то читала, что вселенная просто ждет, пока мы его заметим. Андерсен его заметил героем, катализатором конфликта, двигателем сюжета у него может стать монета, веточка из сада, цветок, вовремя распустила лепестки; звук, дыхание, следует на воде, звон в воздухе. Он заметил совсем все. Когда я это поняла, я поняла еще, что я так могу тоже.

Марк Ливин

( "Жизнь и другая химия")

Все лучшие книги в моей жизни случайны. И наоборот - все запланированные и желаемые приобретения никогда ничего для меня не решали. Например, в школе я был послушным и читал всю школьную программу, от Достоевского к Тарасу Григорьевичу, слабо понимая, зачем мне все это, воспринимая их как некую повинность, благодарность родителям за воспитание. И хотя эти книги должны были развивать во мне понимание общественной этики и морали, ничего, кроме желания зевать, я от них не испытывал.

Зато, неожиданная встреча в библиотеке с "Тореадор с Васюковки" Всеволода Нестайко создала новое направление меня - футболиста, который с утра до вечера стучал мячом, раздирал колени и учился ругаться. Эта книга стала предметом моего понимания со сверстниками.

Примерно то же можно сказать о книге Астрид Линдгрен "Братья Львиное Сердце", которая вскормила меня от тривиальных представлений о мире. Я придумал для этой книги собственно заключение, потому что не хотел, чтобы в ней хотя бы кто-то умирал. Эта история настолько мне запомнилась, что даже стала частью моей новой книги.

Последнюю и наиболее определяющую встречу я провел в 18 лет с Холден Колфилд - героем романа "Над пропастью во ржи". Франковск от этого стал моим Нью-Йорком, друзья - "каналья" и "супчиками", традиционная культура - отстойником стереотипов. Я начал играть на барабанах, слушать Куртку Бейна и все больше класть на то, что мне говорили окружающие. Эта книга провела мою жизнь миром субкультур и вернула к первичному занятия - чтение почти всей академической программы в рамках #bookchallenge_ua.

Антон Фридлянд

( "Запах шахмат", "День банана»)

Конечно, это неоригинально, но моя книга на всю жизнь - "Мертвые души" Гоголя. Это целая вселенная, населенная образами, большими в своей пошлости и такими реальными, что кажется, будто НЕ Гоголь их выдумал, а они родили Гоголя. В этой книге встретятся все градации юмора - вот едва заметной иронии к ядовитых сарказма, а также философия, психологизм, бытописанием, светские хроники, кулинарные заметки, фантастические истории - чего в ней только нет!

Впервые я прочитал "Мертвые души" в школе, как полагается. Теперь перечитываю НЕ реже раза в год. И каждый раз книга воспринимается по-новому - не в фигуральном смысле, а в буквальном. Это мистика, самая настоящая.

Оксана Забужко

( "Полевые исследования украинского секса", "Музей заброшенных секретов")

5 лет, Алан А. Милн, "Винни-Пух и его друзья", перевод Л. Солонько (К., 1963, первое в СССР полное издание). Первый протаґонист книги, с которым я себя сознательно идентифицировала как с "ролевой моделью" - не в последнюю очередь и потому, что он тоже "писал стихи". Вторым таким "судьбоносным" персонажем через 10 лет стал Гамлет в переводе Леонида Гребенки.

Ирэна Карпа

( "Фрейд бы плакал", "Добло и зло")

Всеволод Нестайко. Уже и не помню, какая именно книга, - вероятно, "Незнакомка из страны солнечных зайчиков". Она, "Незнакомец", "Цыпа" и другие - это была просто революция, пришедшая на хорошо подготовленный экзотическими сказками почву. Меня мало интересовал куртуазный принцесячий маньеризм, но всякая редкость от нигерийских к алтайским сказок сделала свое страшное дело - заставила меня во взрослом возрасте путешествовать. И писать еще с детского, пытаясь осуществить мечту и написать "как Нестайко" - чтобы и взрослым было интересно, и д и т и НЕ плевались.

София Андрухович

( "Семга", "Феликс Австрия")

До сих пор очень отчетливо помню, каким потрясением для меня стало открытие творчества Франца Кафки. Виртуозная реалистичность фантазий и грез заставляла чувствовать все описанное на собственной шкуре: как у меня под твердыми насекомое крыльями загнивает яблоко, как отражаются шаги в бесконечных коридорах замка, как безнадежность и безысходность превращаются в тесные и темные помещения без дверей и без окон. Я поверила, что литература может быть опытом, который останавливает сердце, гипнозом, спиритические сеансы, реальностью - одним словом, чем-то гораздо глубже и магичнишим, чем просто времяпрепровождение за книгой.

Читайте также: Bookchallenge_ua: Будь один, это нормально. Колонка Екатерины Бабкиной.

Похожие

Комментарии